Steam Accounts1
Мастер
(1350)
1 год назад
Анализ текста "Рукою согретый хлеб" В.П. Астафьева:
Фактуальная информация:
Действие происходит зимой 1944 года в окопах во время войны.
Бойцам доставили замерзший хлеб, который пришлось разбивать автоматными очередями.
Рассказчик страдал от ангины.
Кто-то из бойцов поделился с рассказчиком своим хлебом, согрев его в руке.
Концептуальная информация:
Тяжелые условия жизни солдат на фронте: холод, голод, болезни.
Ценность еды и тепла в условиях войны.
Солидарность и взаимопомощь между солдатами.
Глубокое эмоциональное воздействие простого акта доброты.
Подтекстовая информация:
Война - это не только сражения, но и ежедневная борьба за выживание.
Человечность и сострадание могут проявляться даже в самых тяжелых условиях.
Простые вещи, такие как хлеб и тепло, приобретают особое значение на войне.
Воспоминания о войне остаются с человеком на всю жизнь, даже если детали стираются из памяти.
Дополнительные наблюдения:
Использование автоматных очередей для разбивания хлеба подчеркивает суровость условий и отсутствие элементарных инструментов.
Описание вкуса раскисшего хлеба передает отчаяние и голод солдат.
Слезы рассказчика символизируют не только физическую боль, но и глубокую благодарность и эмоциональное потрясение от акта доброты.
Невозможность вспомнить лицо человека, поделившегося хлебом, подчеркивает, что важен сам поступок, а не личность.
Вывод:
Рассказ "Рукою согретый хлеб" - это не просто описание эпизода из военной жизни, а глубокое размышление о человечности, сострадании и ценности простых вещей в условиях войны.
В.П. Астафьев. Рукою согретый
хлеб
Глухим зимним метельным утром в окопы доставили мерзлые буханки хлеба. Нож не брал хлеб, топора с собою не было, а есть бойцам хотелось нестерпимо.
Тогда кто-то из находчивых бойцов бросил кирпичи хлеба на дно траншеи и разбил их короткими очередями из автомата.
Бойцы подходили, молча собирали раздробленные куски хлеба и со злой жадностью хрустели ими.
Меня постоянно мучила ангина в окопах, и к месту, где расстреливали булки, я подошел последним, набрал крошек и стал греть их в ладони. Крошки раскисли в кулаке, слиплись в комок, и, когда я поднес мякиш ко рту и взял его на язык, он уже мало походил на хлеб и пах тротилом, землей, мочою, потом и еще чем-то. Но я валял мякиш во рту и с болью проталкивал кислую жижу в себя дело привычное, горло болело у меня еще до фронта, а здесь я мучился все зимы насквозь.
Доевши мякиш, я еще глотал сытую слюну, делая спазмы горячим, как бы только что служенным горлом. Вдруг чую, кто-то шарит в темноте по телефону, возле которого я дежурил, по рукаву шинели шарит и всовывает в руку согретый хлеб. Всунул, отодвинулся в глубь блиндажа и затих.
Я ел и по лицу моему катились слезы, от боли в горле, от жалости к себе и еще от чего-то, тогда мне совсем непонятного.
Шла зима сорок четвертого, было холодно и тоскливо это я помню, а вот место и лицо человека, отделившего мне хлебца от своего фронтового пайка, запомнить не удалось.