Какой русский писатель повлиял на Д. Джойса?)

Знаменитый ирландский писатель Д.Джойс (1882-1941) был современником многих русских авторов с мировым именем, читал их, вбирая в себя всё то лучшее, что находил в тех или иных произведениях.
К примеру, когда в 1901 г. Священный Синод отлучил Толстого от Церкви и он оказался в драматической роли бунтаря одновременно против власти государства и против власти Церкви, это событие внушило Джойсу любовь к нему. Об одном из поздних рассказов "русского Льва" «Много ли человеку земли нужно» Джойс сказал своей дочери Лючии, что это величайший рассказ из всех написанных. Писатели вроде Толстого — «сыновья», восстающие против «отцов» — постоянная, навязчивая тема у самого Джойса. Ярчайшее предвосхищение этой темы Джойс нашёл в «Братьях Карамазовых» Достоевского. «Конечно, эта книга произвела на меня глубокое впечатление», — сказал Джойс о ней Артуру Пауэру, отметив не только линию «отцов и детей», но и образ Грушеньки, «проститутки и девы непорочной одновременно».
Ещё одна тема — тема современного города в противопоставлении деревенской отсталости. У Достоевского это не просто использование городского пейзажа, но и создание символического города, города-символа внутри самой культуры — в особенности, в романе «Идиот». Джойс защищал и «безумие» Достоевского: «Собственно, во всех великих людях была эта жилка; она-то и была источником их величия; нормальный человек ничего не способен совершить».
Джойс не мог читать Гоголя в оригинале, однако часто ссылался на него и, возможно, имел некоторое представление о его лингвистическом гении, поэтому случайная интуитивная догадка Набокова о гоголевском влиянии в работах Джойса, по-видимому, не лишена оснований. В Париже Джойс любил слушать, как его русско-еврейский amenuensis, Paul Leon, рассуждает о персонажах «Мертвых душ». Ему особенно нравился ключевой эпизод, когда слуга Чичикова зачитывает вслух фамилии приобретенных Чичиковым «мёртвых душ», сопровождая чтение комментариями по поводу характера людей на основании их «говорящих» фамилий. Это место наглядно демонстрирует присущую языку способность творить повествование и миф.
Особого внимания и рассмотрения заслуживает вопрос о Чехове. То явно выраженное сходство, которое многие отмечали между рассказами цикла «Дублинцы» и поздними рассказами Чехова, объясняется внутренними процессами, происходившими внутри формы художественной прозы на рубеже веков. Поскольку работы обоих авторов выходили приблизительно одновременно, вряд ли можно говорить о непосредственном влиянии их друг на друга. Однако, надо признать, что эти два самых ярких автора короткого рассказа хотя и происходят из разных концов Европы, но имеют разительные соответствия в творчестве. Отказ от традиционного сюжета или интриги, концентрация внимания на создании определённого настроения или атмосферы, умеренность в использовании изобразительных подробностей, направленность «вовнутрь», на душу героя, в результате чего происходит «епифания» — озарение или раскрытие, выявление всеобщего и вечного в банальном и повседневном, — таковы характерные черты прозы позднего Чехова и раннего Джойса...
Итак, Толстой, Достоевский, Гоголь, Чехов — безусловные "учителя и наставники" молодого Джойса; в последующие годы его жизни были и другие...