А ЗАРПЛАТА СУДЕЙ СОСТАВЛЯЕТ 30 СЕРЕБРЕННИКОВ по нынешнему курсу ММВБ?

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Фонда поддержки и развития гражданского общества РОД

5 ноября 2009 года все мы стали свидетелями нового, невиданного ранее надругательства над самой сутью справедливого правосудия в России.

В этот день в Басманном суде должно было состояться слушание по вопросу о санкции на арест двоих обвиняемых в громком преступлении — убийстве адвоката Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой, произошедшем 19 января 2009 года. Однако вместо обычного суда произошло нечто поразительное. Неизвестные вооруженные люди в штатском втащили в зал двух человек, мужчину и женщину, в надетых на головы черных мешках — даже без прорезей для глаз.
Судье, а также другим участникам процесса, журналистам и всему российскому обществу предложено было просто поверить, что эти неизвестные с закрытыми лицами и есть Никита Тихонов и Евгения Хасис, обвиняемые в двойном убийстве, чья виновность якобы подтверждена чистосердечным признанием Тихонова.

Согласно заявлению «государственного защитника» Тихонова, лица обвиняемых были закрыты якобы по их собственной просьбе.

У всех, кто следит за расследованием этого громкого дела, это вызывает законные вопросы:

Почему прокуратура ходатайствовала о закрытом режиме рассмотрения дела — и почему суд решил это ходатайство удовлетворить?
Государственные обвинители ссылались на ст. 241 (ч. 2 п. 1) УПК РФ, согласно которой судебное разбирательство объявляется закрытым, если рассмотрение уголовного дела может привести к разглашению охраняемой законом тайны.
Вероятно, тайной здесь является сам вид подсудимых?
Почему Евгении Хасис, несмотря на гласно озвученное в суде требование подсудимой, было отказано в законной помощи её личного адвоката, а навязаны услуги «государственного защитника»?
Что скрывали мешки на головах подсудимых? Быть может, следы пыток, или применения препаратов, используемых для допросов?
Увы, всем известно, что в российской правоохранительной системе пытки подследственных с целью выбивания из них чистосердечных признаний — явление, ставшее обыденным. По свидетельству людей, прошедших через российскую суд*****ю систему, если подозреваемого приводят с мешком на голове, значит, у него выбивали признательные показания. Если мешок пришлось развернуть так, что не видно глаз,— значит, били сильно, и глаза заплыли. Если он в казенной одежде — значит, своя вся в крови.
Как судья опознала подсудимых? Как общественность может достоверно убедиться в том, что перед судом действительно предстали Никита Тихонов и Евгения Хасис? Кто на самом деле сидел 5 ноября на скамье подсудимых: Тихонов и Хасис — или какие-то подставные лица, играющие их роль?
И наконец: если это не они — то где сейчас Тихонов и Хасис, что с ними происходит, живы ли они вообще? Не случится ли так, что вскоре после громкого рапорта о раскрытии преступления на основе «чистосердечного признания Тихонова» они умрут в тюрьме «от невыясненных причин» — и на том расследование закончится?
Появление в качестве подсудимых «людей в масках» открывает для российского суда, и без того далекого от беспристрастности и неподкупности, новую эру.
Мы перешли на новый виток беззакония. Если это войдёт в систему, то потенциальной жертвой судебного произвола станет любой гражданин России:
никто из нас не застрахован от того, что какой-то человек в маске явится в суд и под нашей фамилией, от нашего имени «признается» там во всех грехах.
Это издевательство над здравым смыслом и идеей справедливого и гласного суда происходит прилюдно и демонстративно, с трансляцией по центральным каналам Российского телевидения. Создается ощущение, что мы живем не в России, а на Гаити времен «тонтон-макутов».
Это не просто злоупотребления внутри следственно-судебной системы — это открытый вызов обществу.
Отметим, что практика «мешкования» (hooding), т. е. закрывания лиц задержанных, была признана противоречащей Европейской Конвенцией о защите прав человека, которую ратифицировала и Россия.
Основываясь на этой Конвенции, 18.01.1978 года Европейский суд