Троллинг в стиле XIX века- или Пушкин злился на Гончарову и царя, а отыратся хотел на Дантесе?

Известно, что, когда Наталья Гончарова выходила за Пушкина, она его не любила.
Он (Пушкин) понимал это и надеялся, что со временем его полюбят…
В 1835 Дантес знакомится с женой Пушкина Натальей Николаевной Гончаровой. Спустя почти год Пушкину и нескольким его друзьям приходит анонимный пасквиль, который присваивал Пушкину «диплом рогоносца»; в дипломе содержался косвенный намёк на внимание к Н. Н. Пушкиной не только Дантеса, но и царя.
Подлинная причастность к этому посланию самого Дантеса, или кого бы то нмбыло с его стороны небыла даказана…
Однако Пушкин знал или догадывался об увлечениях своей жены, что свидетельствует из его письма к Геккерену (Прийомному отцу Дантеса).
С сокращениями:
Барон!
…Я увидел, что время пришло, и воспользовался этим. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына играть роль столь жалкую, что моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может, и вызывала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в презрении самом спокойном и отвращении вполне заслуженном. ..
Пишет Пушкин в то время как отказался от ранее назначенной им самим дуэли с Дантесом… мотивируя это родственными связями…
Дело в том, что Дантес сделал предложение сестре Гончаровой и та приняла его…
Возможно таким образом Дантес хотел избежать дуэли. Подтверждений этому нет.
Однако вот что Геккерен отвечает:
Вы, по-видимому, забыли, милостивый государь, что именно вы отказались от вызова, направленного вами барону Жоржу де Геккерну (Дантесу) и им принятого. Доказательство тому, что я здесь заявляю, существует — оно писано вашей рукой и осталось в руках у секундантов. Мне остается только предупредить вас, что г. виконт д’Аршиак отправляется к вам, чтобы условиться относительно места, где вы встретитесь с бароном Жоржем Геккерном, (Дантесом) и предупредить вас, что эта встреча не терпит никакой отсрочки.
Пушкин тролит Геккерена:
Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и нелепости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне моего сына…
Верните монго сына просит Геккерен который мог ревновать не как приемный отец а как человек мспытывающий к Дантесу чувства иного толка…
Согласно опубликованным в 1863 году воспоминаниям секунданта Пушкина К. К. Данзаса, записанным Амосовым, Дантес имел «какую-то врождённую способность нравиться всем с первого взгляда, пользовался очень хорошей репутацией и заслуживал её вполне, если не ставить ему в упрёк фатовство и слабость хвастать своими успехами у женщин…

В связи со сказанным возможность реального романа Натали — с Дантесом ли, как это принято в нашей пушкинистке, или с Николаем I, как считал П.Е.Щёголев и считает академик Н.Я.Петраков, — становится более чем вероятной. Ведь Наталья Николаевна была не просто красивой — она была первой красавицей своего времени. А женская красота — не дар, а испытание: устоять перед множеством искушений, вызываемых обожанием многочисленных поклонников, без любви к мужу вряд ли возможно. Что же говорить о неискушенной провинциалке, очутившейся в высшем свете — и даже еще выше: в непосредственной близости императорского двора и под восхищенными взглядами самого императора?
Николай I “положил глаз” на Наталью Николаевну еще в 1831 году, когда Пушкины после свадьбы сняли дачу в Царском Селе.
К тому времени царь уже был наслышан о красоте Натальи Гончаровой, появлявшейся на московских балах, а всех красивых женщин, имевших отношение к высшему свету, Николай из виду не упускал…