Кого из известных героев Вы бы назвали олицетворением наивности? см. подборку.

Пьер Безухов - третье место

" -- Слава Богу! --сказал он. --Жена мне все сказала! --Он обнял одной
рукой Пьера, другой -- дочь. --Друг мой Леля! Я очень, очень рад. --Голос
его задрожал. --Я любил твоего отца.. . и она будет тебе хорошая жена.. . Бог
да благословит вас!.. .
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом.
Слезы, действительно, омочили его щеки.
-- Княгиня, иди же сюда, --прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком.
Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через
несколько времени их опять оставили одних.
"Все это так должно было быть и не могло быть иначе, --думал Пьер, --
поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что
определенно, и нет прежнего мучительного сомнения". Пьер молча держал руку
своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
-- Элен! --сказал он вслух и остановился.
"Что-то такое особенное говорят в этих случаях", думал он, но никак не
мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее
лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось". (Л. Толстой "Война и мир")

Берлиоз - второе.
"– Охотно, – отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два.. . Меркурий во втором доме.. . луна ушла.. . шесть – несчастье.. . вечер – семь... » – и громко и радостно объявил: – Вам отрежут голову!

Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:

– А кто именно? Враги? Интервенты?

– Нет, – ответил собеседник, – русская женщина, комсомолка.

– Гм.. . – промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, – ну, это, извините, маловероятно". (М. Булгаков "Мастер и Маргарита")

Золото я отдаю Мелани Уилкс - самой наивной героине, на мой взгляд, чьей наивности можно не только позавидовать, но и очень хочется оказаться рядом.
"Наверху на галерее раздались торопливые, неуверенные шаги… На секунду все замерло, затем шаги возобновились, но теперь стали медленными, шаркающими, с металлическим постукиванием. Ощущение времени и реальности происходящего возвратилось к Скарлетт, она подняла голову и увидела Мелани. В рваном пеньюаре, служившем ей ночной сорочкой, Мелани стояла на лестнице, сжимая тяжелую саблю Чарльза в немощной руке. Взгляд Мелани, казалось, сразу охватил представшую ей картину, страшную суть случившегося: распростертое в кровавой луже тело в синем мундире, шкатулочку на полу возле него и Скарлетт, босиком, с большим пистолетом в руке, с посеревшим лицом.
В напряженной тишине их глаза встретились. Всегда такое кроткое лицо Мелани было исполнено мрачной гордости. Одобрение и свирепая радость — сродни огню, горевшему в груди Скарлетт, — сверкнули в ее улыбке.
«Что это… Что это? Да ведь она такая же, как я! Она чувствует то же, что и я! — пронеслось, в голове Скарлетт в эту долгую-долгую секунду. — Она бы поступила так же! » Взволнованно смотрела она на пошатывающуюся Мелани, к которой никогда не испытывала ничего, кроме презрения и неприязни. А сейчас, заглушая ненависть к этой женщине — к жене Эшли, — в душе Скарлетт зарождалось чувство восхищения и сродства. Ей, очистившейся в этот миг прозрения от всяких мелких чувств, за голубиной кротостью глаз и нежностью голоса Мелани открылась твердая, как сталь клинка, воля и мужество воина". (М. Митчелл "Унесенные ветром")