Чьи писательские образы моряков незабываемы?
Опять меня тянет в море, \ бродячий цыганский быт, \ Который знает и чайка морей, \ и вечно кочующий кит. \ Мне острая, крепкая шутка нужна \ товарищей по кораблю \ И мерные взмахи койки моей, \ где я после вахты сплю. Джон Мэйсфилд. Перевод С. Маршака Морская лихорадка
Предусмотреть не может никто из нас, \ Чего беречься должен он в каждый миг, \ Моряк-пуниец лишь Босфора\ Трусит, других тайных бед не чуя. Квинт Гораций Флакк. Перевод Г. Ф. Церетели ОДЫ Кто в день тяжелый, древо, садил тебя
Видал я поболе морских валов, \ чем волос на моей голове, \ узнал я поболе дальних стран, \\ чем те, что на карте. Шломо Замир. Перевод Гали-Дана Зингер МОРЯК
Стой! К нам подходят двое - что-то скажут? \ Один моряк - из ваших, а другой, \ Знать, чужанин.. . Потом туда войдете.. . Софокл. Перевод С. В. Шервинского ФИЛОКТЕТ\Трагедия
А старый моряк - он хряк, \ тобой холощеный вол. \ И тихие слёзы - бряк -\ ложатся на низкий мол. К. К. КУЗЬМИНСКИЙ НА МОТИВ РУССКИХ ПЕСЕН\ Пой, Пьешка, пой
Как я дрожал, что имя твое передастся и морю {1}.\ Слезно зальется моряк, в волнах качаясь твоих... \ Сколько обетов давал Нептуну и Поллуксу с братом {2},\ И Левкотее {3} самой (стала богиня она)... \ Ты ж поднимала из волн одни лишь кончики пальцев; \ Гибнуть готова, звала имя все время мое. ПРОПЕРЦИЙ. Перевод Н. И. Шатерникова II, 26 [СОН ПОЭТА] 1 Описывая свой сон о гибели милой, поэт по своему обыкновению обращается к сравнению из мифологии: дочь орхоменского царя Гелла вместе с братом Фриксом, спасаясь от преследования мачехи, плыла на золоторунном баране по морю и утонула; отсюда море получило название "Геллеспонт" - море Геллы. 2 Братья-близнецы Кастор и Поллукс - покровители моряков. 3 Дочь Кадма Ино, обращенная в морскую нимфу Левкотею.
В нашем славном городке \ Жил один моряк седой. \ Он бывал в таких местах, \ Где живут все под водой. Иосиф Бродский "Костер". Из "Битлс". ЖЕЛТАЯ ПОДЛОДКА
- Ты страшен мне, седой Моряк! \ "Не бойся, Гость, постой! \ Не грешных душ то рать была, \ В свои вернувшихся тела, \ А душ блаженный строй: Сэмюэль Тэйлор Кольридж. Поэма о Старом Моряке Перевод Николая Гумилева (1919)
Что за жизнь моряка! \ Как привольна, легка! \ О земле не грустим, \ Словно птица летим -\ По волнам, по морям, -\ Нынче здесь, завтра там! Василий Межевич 1839 АРТУР, ИЛИ ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ\Драма
И снова, с него не сводя темных глаз, \ Как будто томясь неразгаданной думой, \ Моряк седовласый, пришелец угрюмый, \ Повел, не спеша, свой унылый рассказ.. \Самуил-Тейлор Кольридж. Перевод Аполлона Коринфского 1894 Старый моряк
Он должен и в грозу свои закинуть сети, \ Он должен - потому что голодают дети; \ Он должен с вечера, пока морской прилив\ Благоприятствует, ладью свою спустив, \ Четыре паруса как следует уставить, \ А там - изволь один и действовать, и править! Виктор Гюго. 1840-1850-е гг. Перевод Владимира Бенедиктова БЕДНЫЕ ЛЮДИ
Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода,
Вы не ждали его, не за легкой добычей пошли.
Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода,
И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.
Помнишь детские сны о походах великой армады,
Абордажи, бои и под ложечкой ком?
Все сбылось. "Становись, становись" - раздаются команды,
Это требует море, скорей становись моряком.
Наверху, впереди злее ветры, багровее зори,
Правда, сверху видней, впереди же исход и земля.
Вы матросские робы, кровавые ваши мозоли
Не забудьте, ребята, когда-то надев кителя.
По сигналу "Пошел! " Оживают продрогшие реи,
Горизонт опрокинулся, мачты упали ничком.
Становись, становись человеком скорее,
Это значит на море скорей становись моряком.
Поднимаемся в небо по вантам как будто по вехам,
Там и ветер живей, он кричит, а не шепчет тайком:
"Становись, становись, становись, становись человеком"
Это значит на море скорей становись моряком.
Чтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали,
Не грубейте душой и не будьте покорны судьбе.
Оставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками,
Становясь капитаном, храните матроса в себе.
Высоцкий
С детства запомнились "Морские рассказы" К. М. Станюковича и особенно рассказ "Нянька" с его незабываемым Федосом Чижиком-добрейшим и мудрым матросом. Сергей Артеньев - главный герой романа "Моондзунд" В, С, Пикуля, настоящий русский офицер, человек чести и долга, сделавший свой выбор ценой жизни. Моряки Великой Отечественной из рассказов Л. С. Соболева "Морская душа". И конечно же Петр Ниточкин с его уморительными морскими байками - герой произведений Виктора Конецкого.
Отец из произведения Феликса Пиа "Безумная из Остенде". ("Мужчина, один из тех грубоватых и прямых характеров, порождаемых опасностью и трудом, одно из тех существ, прикованных к галере нищеты самим фактом своего рождения, один из тех, кто присужден к пожизненным принудительным работам, кто гребет на море или пашет землю, кто, как каторжник, отдыхает и ложится в постель, по выражению Монтеня, лишь для того, чтобы умереть, - этот бедняга матрос поднимался время от времени, подходил к окну, затем возвращался и вновь садился на свое место со всеми признаками отчаяния... ")
Уходит рыбак в свой опасный путь.
"Прощай", - говорит жене.
Может, придется ему отдохнуть,
Уснув на песчаном дне.
Бросит рыбак на берег взгляд,
Смуглой махнет рукой.. .
Если рыбак не пришел назад,
Он в море нашел покой.
сильные образы моряков в романе В. Пикуля "Реквием каравану PQ-17".
Конечно, экипаж корабля из произведения Б. Житкова "Механик Салерно"
Экипаж погибшей шхуны "Мэри Аллен" ("Сайлес Горн, Кейтс, и канака Джимми. ..Горн - костлявый старик с крючковатым, словно клюв попугая, носом; на нем серые бумажные штаны и фуфайка, разорванная на волосатой груди. Канака Джимми - молодой полинезиец - высокий, мускулистый, бронзовокожий. На нем только набедренная повязка. Кейтс - плотный и приземистый, одет в синие штаны и белую матросскую рубашку, порванную и в ржавых пятнах. Все трое босы. С их намокшей и истлевшей одежды стекает вода. В волосах запутались скользкие морские водоросли. . В зеленом сумраке кажется, что тела их тронуты разложением... ") из пьесы Юджина О'Нила "Там, где помечено крестом".
"Реет, как гордая птица,
Флаг на твоем корабле -
Могут всегда сговориться
Все моряки на земле! "
«Глубокоуважаемая Мария Васильевна!
Спешу сообщить Вам, что Иван Львович жив и здоров. Четыре месяца тому назад я, согласно его предписаниям, покинул шхуну, и со мной тринадцать человек команды. Надеясь вскоре увидеться с Вами, не буду рассказывать о вашем тяжелом путешествии на Землю Франца — Иосифа по плавучим льдам. Невероятные бедствия и лишения приходилось терпеть. Скажу только, что из нашей группы я один благополучно (если не считать отмороженных ног) добрался до мыса Флоры. «Св. Фока» экспедиции лейтенанта Седова подобрал меня и доставил в Архангельск. Я остался жив, но приходится, кажется, пожалеть об этом, так как в ближайшие дни мне предстоит операция, после которой останется только уповать на милосердие Божие, а как я буду жить без ног — не знаю. Но вот что я должен сообщить Вам: «Св. Мария» замерзла еще в Карском море и с октября 1913 года беспрестанно движется на север вместе с полярными льдами. Когда мы ушли, шхуна находилась на широте 82°55'. Она стоит спокойно среди ледяного поля, или, вернее, стояла с осени 1913 года до моего ухода. Может быть, она освободится и в этом году, но, по моему мнению, вероятнее, что в будущем, когда она будет приблизительно в том месте, где освободился «Фрам» . Провизии у оставшихся еще довольно, и ее хватит до октября — ноября будущего года. Во всяком случае, спешу Вас уверить, что мы покинули судно не потому, что положение его безнадежно. Конечно, я должен был выполнить предписание командира корабля, но не скрою, что оно шло навстречу моему желанию. Когда я с тринадцатью матросами уходил с судна, Иван Львович вручил мне пакет на имя покойного теперь начальника Гидрографического управления, и письмо для Вас. Не рискую посылать их почтой, потому что оставшись один, дорожу каждым свидетельством моего честного поведения. Поэтому прошу Вас прислать за ними или приехать лично в Архангельск, так как не менее трех месяцев я должен провести в больнице. Жду Вашего ответа.
С совершенным уважением, готовый к услугам
штурман дальнего плавания
И. Климов» . (В. Каверин "Два капитана")
"Моряк вразвалочку сошел на берег,
Как будто он открыл пятьсот америк;
Ну, не пятьсот - так пять, по крайней мере,
И все на свете острова он знал как дважды два!
И пусть проплавал он всего неделю
И юнгой числился на самом деле,
Девчонки ахали и вслед глядели.. .
Всегда нам кто-то смотрит вслед в семнадцать лет
Ах, море-море - волна под облака,
Ах, море -море, не может жить
без моряка
За юнгой стайкою бегут ребята, -
Им тоже хочется носить бушлаты,
А юнга держится молодцевато
И на волну глядит с тоской как старый волк морской.. .
А утром снова он покинет берег, -
И будут ждать его пятьсот америк
Ну, не пятьсот, так пять по крайней мере, -
Материков открытых нет в семнадцать лет.
Он драит палубу и свято верит,
Что где-то ждут его пятьсот америк,
Ну, не пятьсот - так пять по крайней мере, -
Ведь без мечты покоя нет в семнадцать лет. "
М. Танич.
***
Последний моряк
"О ты - из всех залинейных нот
Нижайшая! - Кончим распрю!
Как та чахоточная, что в ночь
Стонала: еще понравься!
Ломала руки, а рядом драк
Удары и клятв канаты.
(Спал разонравившийся моряк
И капала кровь на мя-
тую наволоку... )
А потом, вверх дном
Стакан, хрусталем и кровью
Смеясь ...-и путала кровь с вином,
И путала смерть с любовью.
"Вам сон, мне - спех! Не присев, не спев
И занавес! Завтра в лeжку! "
Как та чахоточная, что всех
Просила: еще немножко
Понравься!... (Руки уже свежи,
Взор смутен, персты не гнутся... )
Как та с матросом - с тобой, о жизнь,
Торгуюсь: еще минутку
Понравься!. "М. Цветаева.
****
Похороны моряка
"Рыбаки, вы, мои рыбаки,
гарпуны по ветру метните.
Полинялые флаги тоски
на баркасах своих поднимите.
Пусть в глазницах моста рыдает
двенадцати рек вода.
Пусть буря бьет и ломает
в открытом море суда.
Пусть юные гардемарины,
стая морских волчат,
черные рупоры вскинут,
а раковины замолчат.
Морячки, а вы морячки,
невесты и жены норд-оста,
рассыпьте волосы в плаче
по отмелям, как по погостам.
Соль, садовница моря,
всплыви, нагая, со дна,
и горькое свое горе
по капле излей сполна.
Пусть водорослей из тучи
сыплется черный снег.
Станет ледник плавучий
могилой моей навек.
Пронзительно, волнам в уши,
ветер морской застонет.
Среди маяков потухших
меня похоронят. " Л. Альберти, пер. В. Столбова.
Из книги "ЛЕВКОЙ ЗАРИ" (1925-1926)