Что вы думаете об этом отрывке от Вольтера? ++

Калликрат. У этих эпикурейцев перед вами заметное преимущество: они не
должны упрекать верховное существо, справедливого бога, за то, что он
оставляет добродетель без помощи. Они признают богов только из чувства
приличия, дабы не возмутить афинскую чернь; но они не делают их творцами
людей, их судьями и палачами.
Эвгемер. Однако когда ваши эпикурейцы признают лишь бесполезных богов,
занятых попойками и едой, разве они оказываются бо'льшими друзьями людей?
Разве они этим подводят более прочный фундамент под добродетель и лучше
утешают нас в наших несчастьях? Увы! Что толку, что в небольшом уголке
Сицилии живет маленькое сообщество двуногих существ, худо ли, хорошо ли
рассуждающих о Провидении?
Для того чтобы понять, будем ли мы счастливы или несчастны после своей
смерти, следовало бы знать, может ли остаться от нас что-нибудь чувствующее,
после того, как все наши органы чувств разрушены, что-нибудь мыслящее, после
того как мозг, в котором рождаются мысли, источен червями и вместе с ними
обращен в прах; может ли какая-либо способность или свойство живого существа
продолжать жить, когда этого существа уже нет в живых? Эту проблему до сих
пор не могла разрешить ни одна секта; более того, ни один человек не может
понять ее смысл. Ведь если бы во время обеда кто-нибудь спросил: "Сохраняет
ли заяц, поданный нам на блюде, способность бегать? А этот голубь - может ли
он и теперь летать? " -- вопросы эти были бы совершенно нелепы и возбудили бы
хохот. Почему? Да потому, что противоречие, невероятность бросается здесь в
глаза. А мы уже довольно видели, что бог не может творить немыслимое,
противоречивое.
Но если бы в мыслящее существо, именуемое человеком, бог вложил
незримую и неосвязаемую искорку, некий элемент или нечто более неощутимое,
чем атом элемента, - то, что греческие философы именуют монадой, если бы эта
монада была неразрушимой; если бы именно она в нас мыслила и чувствовала,
тогда я не вижу, почему было бы нелепым сказать: эта монада может
существовать и обладать идеями и ощущениями после того, как тело, чьей душой
она является, уже разложилось.
Калликрат. Вы согласитесь, что, если изобретение этой монады и не
совсем нелепо, оно все же очень рискованно; не стоит основывать свою
философию на вероятностях. Если дозволено сделать из атома бессмертную душу,
это право должно принадлежать эпикурейцам: именно они - изобретатели атомов.
Эвгемер. Действительно, я не выдаю вам свою монаду за доказательство; я
предложил вам ее как греческую фантазию, позволяющую понять, хоть и не
полностью, каким образом незримая и существенная частица нас самих может
быть после нашей смерти наказана или вознаграждена, как она может парить в
блаженстве или страдать от кар; правда, я не знаю, могу ли я с моими
рассуждениями и допущениями найти справедливость в наказаниях, которые бог
налагает на людей после их смерти, потому что в конце концов мне могут
сказать: разве не он сам, создав людей, обрек их на зло? А если так, за что
их наказывать? Быть может, существуют иные способы оправдать Провидение, но
нам не дано их знать.

"Диалоги Эвгемера" Вольтер