Какой вопрос ставит Иван Карамазов в приведенном ниже фрагменте из романа Ф. М. Достоевского?

Какой вопрос ставит Иван Карамазов в приведенном ниже фрагменте из
романа Ф. М. Достоевского?
«Девчоночку маленькую, пятилетнюю, возненавидели отец и мать "почтеннейшие и чиновные люди, образованные и воспитанные". /…/ Эту бедную пятилетнюю
девочку эти образованные родители подвергали всевозможным истязаниям. Они били,
секли, пинали ее ногами, не зная сами за что, обратили все тело ее в синяки; наконец
дошли и до высшей утонченности: в холод, в мороз запирали ее на всю ночь в отхожее
место, и за то, что она не просилась ночью (как будто пятилетний ребенок, спящий
своим ангельским крепким сном, еще может в эти лета научиться проситься) - за это обмазывали ей все лицо ее же калом и заставляли ее есть этот кал, и это мать, мать заставляла! И эта мать могла спать, когда ночью слышались стоны бедного ребеночка,
запертого в подлом месте! Понимаешь ли ты это, когда маленькое существо, еще не
умеющее даже осмыслить, что с ней делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и в
холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавы-
ми незлобивыми, кроткими слезками к "боженьке", чтобы тот защитил его, - понимаешь
ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой, послушник ты мой божий и смиренный, пони-
маешь ли ты, для чего эта ахинея так нужна и создана! Без нее, говорят, и пробыть бы не
мог человек на земле, ибо не познал бы добра и зла. Для чего познавать это чертово
добро и зло, когда это столького стоит? Да ведь весь мир познания не стоит тогда этих
слез ребеночка к "боженьке". Я не говорю про страдания больших, те яблоко съели и
черт с ними, и пусть бы их всех черт взял, но эти, эти! /…/
Слушай: если все должны страдать, чтобы страданием купить вечную гармонию, то при чем тут дети, скажи мне пожалуйста? Совсем непонятно, для чего должны
были страдать и они, и зачем им покупать страданиями гармонию? Для чего они-то тоже
попали в материал и унавозили собою для кого-то будущую гармонию? Солидарность
в грехе между людьми я понимаю, понимаю солидарность и в возмездии, но не с детками же солидарность в грехе, и если правда в самом деле в том, что и они солидарны с отцами их во всех злодействах отцов, то уж конечно правда эта не от мира сего и мне непонятна. /…/ Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре своей
неискупленными слезками своими к "боженьке"! Не стоит потому что слезки его остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии.
Но чем, чем ты искупишь их? Разве это возможно? Неужто тем, что они будут отомщены? Но зачем мне их отмщение, зачем мне ад для мучителей, что тут ад может поправить, когда те уже замучены. И какая же гармония, если ад: я простить хочу и обнять хочу,
я не хочу, чтобы страдали больше. И если страдания детей пошли на пополнение той
суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены» (Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Глава
«Бунт»).