Как мне жалко французов! А вам?

Наш корреспондент побывала в Марселе, где все меньше французов и все больше мусульман
Владимир ВОРСОБИН, Дарья АСЛАМОВА — 24.05.2005
Пятница. Полдень. Только что закончилась молитва в культурном центре «Садам» , и мужчины высыпали на улицу. Женщины, с ног до головы закутанные в черное, уже разложили на лотках свой немудреный товар - длинные бесформенные тряпки и дешевые безделушки, книжечки «Секреты хиджаба» (как одеваться мусульманской женщине) и «Счастье быть мусульманином» . Всюду шумная бестолочь идущих, едущих и торгующих. Грубые ароматы уличной стряпни - баранины, острых пирожков и кофе с кардамоном. В стареньких магнитофонах крутится затертая пленка - однообразные тягучие арабские мелодии с извечным припевом «хабиби» («сердце мое») .

Добро пожаловать в прекрасную Францию! Я в Марселе, в необъявленной столице мусульманской Европы, в городе, где из восьмисот тысяч населения почти половину составляют арабы. Весь Марсель делится на два города - белый и черный. Белый город совсем невелик - красивый и чинный, для туристов и респектабельных французов. Черный город - это улицы, похожие на сточные канавы или на грязные кишки, по которым Марсель отрыгивает в море все свои отбросы. В некоторые опасные кварталы никогда не заходит полиция, и нередко ночью чья-нибудь отчаянная душа вылетает в маленькую дырку, проделанную ножом. В белом городе едят буйабес, изысканный рыбный суп, в черном - кебаб. На границе между двумя городами - сук, арабский рынок, где прямо на земле, поджав ноги, часами сидят мужчины неопределенного возраста, разложив для продажи нечто невообразимое - поношенную обувь, использованные кассеты для магнитофонов, рваные вещи, какие-то чепуховые гайки и винтики. Однажды я видела старика, продававшего репродукцию Моны Лизы и ботинок на левую ногу. (Если повезет, можно найти одноногого покупателя, потерявшего правую ногу, и даже поклонника Леонардо да Винчи. ) Сук - это видимость торговли, а по сути способ времяпрепровождения, форма социального общения и источник информации. Здесь питаются слухами и сплетнями, узнают свежие иммигрантские новости.

Марсель - морские ворота, через которые в течение полувека происходит ненасильственное мусульманское вторжение в Европу. Только во Франции официально проживают более пяти миллионов арабов, а в прошлом году иммиграция в эту страну составила почти полмиллиона человек (340 тысяч легальных иммигрантов и 130 тысяч - нелегалов) . Люди, настроенные апокалипсически, предсказывают, что именно здесь, на юге Франции, в недалеком будущем ударятся щитами - медь о медь - две древнейшие цивилизации, исламская и латинская.

Иммиграцию недаром называют двигателем истории. Секрет в том, что, раз начавшись, миграционный поток лишь увеличивает свою скорость. Это похоже на поезд, набирающий ход, в конце пути которого - неизбежное столкновение с каким-нибудь мирно стоящим товарняком. До 1993 года во Франции действовал закон, схожий с американским: каждый ребенок, родившийся на французской земле, получал право на гражданство, а его родители - разрешение на десятилетнее проживание. Как только подходил срок родов, беременные алжирские и марокканские женщины садились на паром и приезжали в Марсель. Там им в соответствии с гуманными французскими законами оказывалась медицинская помощь (не выбрасывать же беременных женщин на улицу) . Далее все шло как по маслу. Счастливая роженица немедленно вызывала во Францию своего Мустафу или Али, у которого в паспорте вписаны еще три жены и десять детей. А поскольку здесь действует еще один чудесный либеральный закон - о воссоединении семей, через некоторое время на французскую землю прибывал целый отряд родственников - человек эдак пятнадцать