Проблемы, выделенные автором в тексте

В суровые военные годы во время бомбёжки моя бабушка всегда стояла на посту с винтовкой за плечами и со свистком в руке.
Маленького росточка, но очень полная, она, как колобок, выкатывалась на пост и направляла людей в укрытие, подбадривая отставших тонкой трелью свистка.
Зинаиду Ильиничну соседи любили за доброту и умение советом или нужным словом подбодрить человека. А мы, дети, в ней просто души не чаяли. В девичестве она была Юсуповой (своими корнями втайне очень гордилась), и восточный отблеск придавал её облику особый колорит.
Весь подъезд помнил историю с Иваном, тринадцатилетним подростком, переехавшим в наш дом с больной матерью и полуслепой бабушкой.
3а свою короткую жизнь подросток успел побывать в колонии за воровство, в подъезде поначалу звучала его громкая ругань.
С согласия его матери бабушка взялась устроить Ивана на подработку в театр юного зрителя. Полгода она буквально за руку водила его на спектакли, горячо обсуждала с ним полученные впечатления, просила описать свои ощущения и эмоции.
Потом, шаг за шагом, научила работать над собой с помощью дневника.
Результат превзошёл все ожидания.
Ванечка, как называла его бабушка, обладая замечательной памятью и абсолютным слухом, оказался одарён и артистическим талантом.
В течение года он выучил все роли и с лёгкостью подменял отсутствующих актёров.
Закончив после войны режиссёрское и сценарное отделение ВГИКа, Иван впоследствии стал заслуженным артистом и режиссёром.
Будучи учительницей начальных классов, бабушка умела создать на уроках атмосферу игры, в то же время не давая ученикам уйти от главной цели — получения новых знаний. Уроки радости — таков был стиль её преподавания. И дети буквально боготворили свою Зинаиду Ильиничну.
Рядом с ней даже бомбёжка была не так страшна. Бабушка вселяла в окружающих уверенность в близкой победе, надежду на добрые вести от родных, из горнила передовой — а иначе и быть не могло...
Шёл август 1941-го, и немцы подвергли наш город жестоким бомбовым атакам. Августовская ночь была тёмной и тёплой.
Начавшийся артобстрел заставил нас очнуться от сна. «Где мой свисток, ищите!» — бабушкин крик окончательно разбудил нас с мамой.
Свесив головы с кровати, мы всматривались в темноту, тщетно пытаясь помочь. Наверняка этот злосчастный свисток болтался у неё за поясом или на шее. «Твоих рук дело, Анка?» — накинулась на меня бабушка, ведь я всегда была причиной беспорядка в доме. Наконец свисток был найден — он и в самом деле оказался где-то в заднем кармане бабушкиной юбки.
Невзирая на возраст и солидный вес, бабушка вихрем помчалась на пост, а мы побежали в наше укрытие недалеко от дома. Эта глубокая яма, сверху прикрытая досками, и была нашим бомбоубежищем — его вырыли оставшиеся в доме жильцы. Оно, конечно, не спасло бы нас от бомбы, но здесь мы чувствовали себя защищёнными. Прижимаясь друг к другу под оглушительный грохот рвущихся снарядов и плач детей, мы старались не стучать зубами от страха и даже напевать.
Неожиданно мама начала смеяться. «Линочка, что с тобой?»— опасливо спросила соседка. Мама, буквально давясь смехом, продолжала заливаться. Напряжение, охватившее людей, ушло после того, как она рассказала про бабушкины сборы, про то, как маленькая, кругленькая Зинаида Ильинична с винтовкой за спиной в спешке расшвыривала по дому вещи, пытаясь отыскать свисток. Сцена за сценой, она так живо нарисовала картину этого яростного поиска, что улыбки на лицах присутствующих сменились смехом. Смеялись все, даже плачущие дети заулыбались. Смеялись до слёз — громким, довоенным смехом.
Когда мы вышли из нашего убогого укрытия, мы бросились к нашему, к счастью, уцелевшему, дому. Бабушка бежала навстречу, размазывая по щекам слёзы радости, оттого что увидела нас живыми и невредимыми.