Нет иной любви, кроме любви к богу?

- Моя горница благоухает миррой. В ней потолок из кедрового дерева, а
стены обиты пурпуром. Из кедра же столбы у кровати, а кровать усыпана
пурпуром, и ступени, идущие к ней, серебряные и натерты шафраном и миррой.
Мои любовники украшают столбы моего дома гирляндами. Ночью они приходят ко
мне в сопровождении флейтистов и арфистов. И приносят мне яблоки в дар, и на
пороге моего виноградника пишут свое имя вином.
Из самых дальних стран света спешат ко мне мои возлюбленные. Цари
земные приходят ко мне и несут мне дары.
Когда император Византии услыхал обо мне, он покинул свою порфировую
опочивальню и велел на своих галерах поднять паруса. Рабы его не взяли с
собой факелов, чтобы никто не узнал о его прибытии. Когда кипрский царь
услыхал обо мне, он прислал ко мне послов. Два брата - цари ливийские -
принесли мне в дар янтари.
Я отняла у кесаря его любимца и сделала его своим товарищем игр. Его
принесли ко мне на носилках. Он был бледен, Нарцисс, и тело его было слаще
меда.
Сын префекта убил себя в честь мою, а тетрарх сицилийский приказал
бичевать себя ради моей забавы, в присутствии моих рабов.
Царь Гиерополиса, жрец и разбойник, расстилает ковры на пути моем.
Иногда я сижу в цирке, а внизу, предо мною, борются гладиаторы. Однажды
мой любовник-фракиец был пойман сетью. Я дала знак, чтобы его прикончили, и
весь театр рукоплескал. Иногда я прохожу через гимназиум и смотрю, как
молодые люди борются или состязаются в беге. Умащенные тела их блестят;
головы их увенчаны ветвями ивы и мирта. Во время борьбы они притоптывают
ногой о песок, а когда бегут, песок, как облачко, летит за ними. Тот, кому я
улыбнусь, покидает своих товарищей и следует за мной. Иногда я спускаюсь к
гавани и смотрю, как купцы выгружают свои корабли. У тех, кто прибыл из
Тира, шелковые плащи и изумрудные серьги в ушах. У прибывших из Массилии
плащи тонкой шерсти, а серьги медные. Завидев меня, они спешат на корму и
зовут меня, но я не откликаюсь. Я иду в кабачки, где целыми днями лежат
матросы, упиваясь черным вином и играя в кости, и сажусь возле них.
Принца я сделала своим рабом, а его раба, тирийца, - своим господином
на протяжении целой луны.
Шутки ради я обручилась с ним и ввела его в дом свой. В доме у меня
есть дивные вещи...
Волосы твои покрыты пылью пустыни, ноги в кровь изодраны терниями, тело
покраснело от солнца. Пойдем со мной, Гонорий, и я одену тебя в шелковую
тунику. Я умащу тело твое миррой и волосы твои благоуханным нардом. Я украшу
тебя яхонтами и дам вкусить тебе меду. Любовь...
Гонорий. Нет иной любви, кроме любви к богу.
Mиррина. Кто же он, чья любовь выше любви смертных?
Гонорий. Он - тот, кого ты видишь на кресте, Миррина. Он - сын божий,
родившийся от девы. Трое царей-волхвов принесли ему дары, и пастухи, спавшие
на холме, были разбужены небывалой яркости светом. Оскар Уайльд. Святая блудница или женщина покрытая драгоценностями

Мне казалось, что ты-то знаешь \Что такое на облаке дуть \В эти грозные трубы архангелам \Не тревогу, а гаммы \И блюз. Константин Дмитриенко Из цикла «Стихи по факсу и Стихи на пейджер» Speaking In Tongues\ Архангел с трубой №7