Подруга пишет роман. Попросила меня узнать мнение окружающих, а то сама боится спросить. Как Вам? Продолжение...

- Мистер Грей? – Эмма медленно подошла ко мне. – Что-то случилось?
- Нет.
- А почему Вы позвали меня?
В её голосе был слышен страх. После того случая я почему-то отгородился от неё. Мы редко видимся, я стараюсь избегать любой встречи с моей женой.
- Хотел поговорить. Присядь.
Эмма осторожно села на кресло и с растерянной улыбкой посмотрела на меня.
- Я слушаю Вас, - прошептала она, положил руку под подбородок. Я закрыл глаза. Не знал, с чего же начать.
- Эм, расскажи, как мы познакомились! Мне очень интересно узнать.
- Я же говорила…
- Не всё же.
Эмма заулыбалась, она слегка наклонила голову вперёд, чтобы скрыть своей радости.
- Не самое лучшее начало для нашего знакомства.
- Понимаю. Мне стало плохо и меня отправили в больницу для… - я не смог сказать этого слова, будто меня кто-то душит, когда в моей голове помелькает это слово.
- Для душевнобольных! Сначала Вы лежали в палате, и я должна была каждый день приходить, узнавать, каково Ваше самочувствие, приносить еду. А потом Вам стало намного легче, хоть Вы и бредили. Но доктора разрешили отпускать Вас в парк при больнице. Вы так не любили этого слова! Вам казалось, что это Ваш враг номер один. Единственные, кого из нашей сфера Вы воспринимали нормально, это Лидия Михайловна и я.
- Да, это у меня давно. Врачей я почему-то боюсь сильно! Ладно, ты остановилась на парке.
- Ах да! Вас разрешили отпускать в парк. Была осень, начало сентября. Вы тогда и…
- Давай на «ты», - с некой настойчивостью в голосе сказал я. Эмма всего лишь кивнула.
- Ты тогда и начал гулять, ну, в начале сентября. Было солнечно, тепло, листья начинали желтеть. В этом парке было так тихо, так спокойно! Я, когда работала там, всегда гуляла с пациентами. Там можно сидеть на скамейке и думать о жизни, прислушиваться к ветру или просто наблюдать за больными. Кто-то просто бродил по парку, кто-то разговаривал, кто-то собирал цветы, а потом выкидывал их, будто они ядовитые, кто-то говорил сам с собой. В этом парке не надо было говорить о проблемах жизни за стенами больницы!
- Какие проблемы?
- Ну, мой пьющий отец, его долги, частые ссоры с друзьями, охота за мной.
- Значит, там ты себя чувствовала спокойно? – спросил я, вскинув бровь от удивления.
- Да, хотя было моментами страшно немножко, на донышке, - Эмма улыбнулась. – Но страх быстро пропадал. Когда я видела…
Эмма замолкла на секунду, чтобы подобрать слово.
- Душевнобольных, внутри меня были какие-то странные и смешанные чувства. Какое-то любопытство, что ли. При виде них сердце моё бешено билось, дыхание учащалось. Иногда мне было просто жалко этих людей. Но я, по-моему, ухожу от темы.
Эмма сняла с шеи кулон, очень красивый и очень дорогой. Моя… жена положила его на стол.
- Мне было велено, чтобы я с тобой гуляла, потому что с другими медсёстрами у тебя были не лучшие отношения.
- А это что?
- Это ты подарил мне во время первой нашей прогулки. Я долго отказывалась от этого подарка, потому что он ужасно дорогой! Я бы в жизнь не расплатилась, а у меня ещё долги отца, которые Я должна вернуть. Но ты мне впихнул этот кулон, а точнее сам надел. Мне было очень страшно, сердце так колотилось. Если ты попал в больницу для душевнобольных, значит, на это была причина. Я боялась, конечно, но прости.
- Понимаю, - глухо ответил я. Эмма небрежно улыбнулась, отвернувшись от меня.
- Я считала тебя ужасно странным. Ты рассказывал мне такие небылицы, что я путалась. Ты был очень холодным человеком, все думали в больнице, что ты высокомерный и самовлюблённый эгоист! Но когда я с тобою находилась, мы говорили, я понимала, что ты не такой!
- А какой я? – с неким азартом спросил я.
- Ты? Твоя холодность – это отпечаток детства и юности. Ты мне всё рассказывал, и я видела и чувствовала твою жизнь! Я понимала, что ты ранимый, одинокий