Сочинение по тексту

(1) Впереди – много радостного, впереди – радостная жизнь наша. (2) Идём к
Угоднику. (3) Впереди – святое. (4) И кругом – святое: берёзовые рощицы, на взгорьях;
тонкие пики ровного молодого ельника; пробитые лапотками тропки. (5) Вон, в овраге,
часовенка. (6) Мы пьём студёную воду из колодца, увенчанного крестом. (7) Над колодцем
плакучая береза. (8) Старый монах рассказывает нам и богомольцам о «тихой смерти»:
вчера, вот на этой лавочке, сидел старичок, пел молитву и за молитвой помер. (9) И
неизвестно – кто он; лежит вон под рогожкой, полиции дожидается, и некому над ним
поплакать. (10) – «Только берёза плачет... плакучая, называется». (12) И правда: плачет над
ним повислая берёза. (13)– «Ах, горе-то какое... родные и не знают», – говорит жалостливо
баба.
(14) А у нас нет никакого горя. (15) Светла перед нами жизнь, н невнятны нам
слышимые слова о горе. (16) А оно тут, кругом: и в запечённом лице старушки, и в
деревянной ноге старого солдата, который тоже идёт к Угоднику. (17) Плачет за рощей
печальная кукушка.
(18) Монах ведёт нас в часовню, берёт с окна книгу и спрашивает, не запишет ли
кто «на поминовенье». (19) Солдат вынимает две копейки, кладёт на книгу: «Пиши
новопреставленного Петра... то сын был, а теперь вот остался один на свете». (20)
Записывает монах кого-то у старушки. (21) Молодая баба записывает «во здравие»
младенчика: «Васеньку моего запиши». (22) И другая, с ребёнком, выглядывающим из-за
холстинки у её груди, ласково говорит: «И Ванюшечкю мово пиши во здравие».
(23) А мы кого запишем? (24) Приятель подмигивает мне, берёт перышко, что-то
пишет – за упокой, и читает унылым голосом: «утопшего отрока Сидора и угоревшего
Тита». (25) Все жалеют, расспрашивают, как это утонул Сидор и как же угорел Тит. (26)
Мы говорим, придумываем ужасное. (27) Старушка жалеет нас: «горе-то у вас какое,
косатики!..»
(28) И весело нам: нет у нас никакого горя, не по нас плачут старые березы, для нас
– весёлые, молодые. (29) Только отойдя подальше, рассказываем мы солдату, что
пошутили, и монах теперь будет поминать Сидора и Тита, которых нет. (30) Солдат
говорит: «найдутся... всего будет, много впереди будет». (31) А впереди – весёлый ночлег,
молодость, молодость без конца.
(32) А впереди – и для нас насадила жизнь плакучие берёзы. (33) По дорогам стоят
они, неведомые нам, опустив плачущие ветви. (34) В тихую пору они неслышно плачут, в
ветер – звенят уныло. (35) По тебе они уже отзвонили, товарищ детства. (36) Мои же еще
позванивают... (37) Откатились года назад, – и нет уже будущего без края и неизвестности
светлой-светлой.
(38) ...Я живу на той самой большой дороге, по которой, четверть века назад, бежали
мы к радостному – вперёд. (39) Я узнаю деревни, узнаю и берёзовые рощи. (40) Окраины
их стали строже, выпустили усталые ветви-плети, плакучие. (41) А зелёное молодое войско
ёлок куда выше подняло строевое свое оружие и потемнело. (42) Но тропки – те же, и люди
те же, и так же бредут к Угоднику. (43) Вижу я крест часовни, погнувшийся шатёр колодца.
(44) А вон часовня. (45) На этих плитах стояли мы, на этом окне лежала раскрытая книга
поминаний. (46) Лежит и теперь. (47) Монах, такой же старый, как и тогда, спрашивает
меня, не запишу ли. (48) И тихий июньский вечер, всё такой же, заглядывает в часовню
червонным золотом.